Законность от «волюнтариста» и звезды «черного рынка»

Автор: Александр Звягинцев.

В ноябре 1960-го Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв прибыл с визитом в Западный Берлин. Тогда было две Германии — восточная ГДР и западная ФРГ, а Берлин был как бы прифронтовым городом между ними. В городе, разделенном на две части, естественно, процветали нелегальная торговля и черный рынок. Неугомонный и шумный Хрущёв не преминул открыть немецким политикам на это глаза, сразу полез с советами и замечаниями, как это он всегда и всюду делал. Дескать, спекулируют у вас прямо средь бела дня. В клоаку превратили Западный Берлин!

Немецкие товарищи, не выдержав этого бурного потока упреков, ответили: «А разве в Москве нет черного рынка? Есть, да еще какой!»

Хрущёв от неожиданности даже растерялся, а потом взбеленился: «Какой черный рынок в Москве? Да о чем вы говорите?!» Ему вежливо сообщили: «У вас потрясающий черный рынок. Такого черного рынка мы нигде не видели. Поинтересуйтесь…»

Для взбалмошного Хрущёва это прозвучало как личное оскорбление. Это что же выходит — он не знает, что происходит у него в стране? В столице страны, которая строит коммунизм, обещанный уже через двадцать лет!

Хрущёва душило раздражение, он приказал срочно разобраться с этим вопросом и безотлагательно доложить ему лично. Он всем покажет, как позорить великую идею коммунизма!

И 19 мая 1961 года центральные газеты Советского Союза поместили на первых полосах сообщение: «Комитетом Государственной Безопасности арестованы и привлечены к уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях и спекуляцию в крупных размерах Рокотов Ян Тимофеевич, Файбишенко Владислав Петрович и другие…»

Когда все газеты вдруг хором написали о какой-то банде фарцовщиков, это произвело совершенно ошеломляющее впечатление на советских граждан.

Особенно поражали воображение граждан приведенные факты: «При обыске у них изъято золотых монет общим весом 12 килограммов, большое количество иностранной валюты, советских денег и других ценностей… Как установлено следствием, преступники скупили и перепродали иностранной валюты и золотых монет в общей сложности более чем на 20 миллионов рублей».

Журналист, в те годы корреспондент «Московской правды», Борис Пиляцкин вспоминает: «Это было как взрыв водородной бомбы. Советский человек мог родиться, пойти в школу, получить высшее образование и даже умереть, никогда не увидев ни одной иностранной купюры, а тем более доллара. За пять тысяч рублей можно было купить роскошную „Волгу“, лучшую советскую машину… А тут — миллионы! Десятки миллионов! Как? Откуда?»

Перенесемся в Москву конца пятидесятых годов. Плешка — так называли знающие люди отрезок улицы Горького от Пушкинской площади до гостиницы «Националь». Здесь, в самом центре столицы, в основном и обитали иностранные гости. Здесь, рядом с Кремлем, проворачивали свои дела и делали деньги валютчики и фарцовщики. Были и другие места, но это было «центровое».

Каждый день, в любую погоду валютчики, в основном молодые люди без комплексов, выходили на Плешку — охотиться на интуристов, вернее на их валюту. Иностранцев их опытные глаза вылавливали из толпы сразу. Тут же предлагали интуристам сразу несколько услуг. Первая — обменять доллары не по курсу. В конце пятидесятых доллар официально стоил 4 рубля, а после реформы 61-го года доллар стал стоить и того меньше — 90 копеек. Это для советских граждан. Для иностранцев существовал льготный курс: десять рублей за доллар. Валютчики же давали за него туристам двадцать, а то и тридцать рублей.

По советским законам они тем самым присваивали деньги, которые должны были попасть в государственный бюджет. Это каралось законом о нарушении правил валютных операций — статьей 88 Уголовного кодекса РСФСР. Причем запрещены были не только манипуляции с валютой. Просто иметь ее на руках уже было криминалом. Так что дело валютное было весьма опасным. Но и весьма выгодным. Да, валютчики покупали доллары по завышенной цене. Однако потом-то эти доллары продавались по другой цене, куда более высокой, людям, которые могли выезжать за границу.

Советский человек, выезжавший за рубеж, мог с собой взять, не задекларировав, всего 30 долларов США. Поэтому за границей экономили как могли. Брали с собой копченую колбасу и консервы, и многие питались там только ими. Лишь бы сэкономить и что-нибудь на доллары купить и привезти своим родным и друзьям. В основном у фарцовщиков приобретали валюту артисты, спортсмены и специалисты, которые выезжали за границу работать, например строить Асуанскую плотину в Египте. А приобрести валюту можно было только у валютчиков, больше ее в стране нигде не продавали и не меняли.

Иностранцы продавали валюту охотно — в Москве за все можно было платить только рублями. Владимир Долинский, заслуженный артист России, рассказывал: «Бывали забавные случаи… Я как-то просто проходил мимо ресторана „Минск“. У входа стоит человек и втолковывает швейцару: „Я кочу кушат!.. У мне ест денги!“ А швейцар от него отмахивается: „Ты себе куда-нибудь засунь эти деньги! Рубли есть? Нет? Надо рубли иметь! Рубли!“ Я к интуристу подошел и, конечно, помог человеку. Дал ему за 100 долларов рублей 200, чтобы он мог покушать. А продал эти баксы потом за 500…»

Вот таков был примерно механизм этого бизнеса. К временам хрущевской атаки на него он превратился в разветвленную систему со своими понятиями, правилами и иерархией. И со связями в самых разных кругах советского общества.

На Плешке, в гостиницах и универмагах к иностранцам подходили «бегунки», или, по-другому, «рысаки». Они представляли первую ступеньку жестко выстроенной иерархической лестницы. Это низшее сословие, которое скупало у иностранцев валюту. Над ними стояли «шефы», которым «рысаки» эту валюту сдавали. И, наконец, «купцы» — глубоко законспирированные деятели, организовавшие и крутившие процесс. «Купцы» в контакт с иностранцами старались вообще не вступать, чтобы не светиться. Лишь в исключительных случаях. Их знали лишь немногие, да и то по кличкам. Среди московских «купцов» выделялись трое — Ян Косой, Дим Димыч, он же Антиквар, и Владик.

Косой — это и был 33-летний Ян Рокотов. Именно благодаря ему процесс над валютчиками стал известен на весь мир как «Дело Рокотова». Хотя родного его отца звали Александр Орликов. Его жена умерла, когда Яну было всего три месяца. Поэтому его воспитывали тетки. Мужем одной из них был Тимофей Рокотов, главный редактор журнала «Интернациональная литература». Он и усыновил маленького Яна.

Прозвище Косой Ян получил в школе. Соседка по парте случайно ткнула ему в глаз карандашом. Он не ослеп, но немножко косил.

Образование Ян имел то ли среднее, то ли семилетнее, хотя в зрелые годы всех уверял, что учился на юридическом факультете МГУ. Именно ему удалось создать целую сеть теневого валютного промысла и стать во главе ее. Он был в этом смысле, можно сказать, новатором, Фордом фарцового бизнеса.

Вторая крупная фигура этого мира — тридцатилетний Дмитрий Яковлев, Дим Димыч. Уроженец Прибалтики, там он и проворачивал основную часть сделок. В свое время окончил МГУ, владел тремя иностранными языками. Деньги вкладывал в золото и предметы искусства. Он был совершенно помешан на антиквариате, поэтому и получил кличку Антиквар.

Самым молодым в высшей касте валютчиков и фарцовщиков являлся 24-летний Владислав Файбишенко — Владик. Карьеру на черном рынке он начал в 1957-м, во время проводившегося в Москве Всемирного фестиваля молодежи и студентов, когда советские люди впервые получили возможность свободно общаться с иностранцами, увидели, как они одеваются и развлекаются, какую музыку слушают. Фирменные джинсы, батники, клубные пиджаки, диски и так далее, и так далее. Все это стало остромодным Я. Т. Рокотов. Фотография из материалов уголовного дела Файбышенко и Рокотов на судебном процессе и желанным и одновременно дефицитом, который люди искали и за который готовы были платить большие деньги. Сразу появились люди, способные эту «фирму» доставать. Владик был тем самым человеком, который оказался у руля организации и регулировал потоки.

Режиссер Георгий Гаврилов, родственник Файбишенко, помнит о Владике немного: «Все, что я знаю об этом человеке, я знаю от моей мамы — они дружили с Владиком. Красивый, общительный, очень веселый, он жил совершенно не по-советски. Нигде не работал, просыпался в 12 часов, пил кофе, вызывал такси и объезжал своих ребят. Потом рестораны…

Для мамы это все было похоже на жизнь человека с Луны или с Марса.

Однажды она ждала Владика около его дома по какому-то делу. Ждала долго, он все не являлся. Тогда она написала ему записочку и сунула ее в почтовый ящик. Дверца ящика была хлипкая, и из него буквально вывалился сверток из газеты. Мама поднимает его и видит под развернувшейся газетой… деньги. Пачки денег! Она, советский человек, столько денег в своей жизни не видела никогда и просто страшно перепугалась. Тут же завернула деньги обратно, затолкала в почтовый ящик и убежала оттуда в полном ужасе».

Доходы Владика со временем стали весьма серьезными, но ему трудно было сравниться с Рокотовым, который на тот момент уже являлся дельцом международного масштаба. Он познакомился с представителем Совета директоров немецкого частного банка «Отто и компаньоны». Познакомились они в ресторане гостиницы «Националь». Рокотов в то время целенаправленно искал партнера для совместного бизнеса по схеме, которую давно вынашивал и тщательно продумал.

Внеся на родине в немецкий банк марки, приезжавшие в СССР иностранцы получали от Рокотова советские деньги по выгодному курсу. И, наоборот, выезжавшие за границу советские люди сдавали Рокотову рубли и получали за границей в банке соответствующую сумму в валюте по курсу, который он устанавливал с партнером. Элементарно, но весьма эффективно. Через полгода в обороте у Рокотова крутились уже сотни тысяч рублей. Для Владика Файбишенко, представлявшего примерный размер этого оборота, Рокотов был кумиром, примером для подражания.

Это и впрямь был лидер мира валютчиков, безусловный авторитет и организатор. Рокотова очень многому научили на зоне. К моменту знакомства с Файбишенко за плечами у него было восемь лет лагерей. Посадили, когда ему только исполнилось семнадцать лет. По печально известной 58-й статье «Антисоветская агитация». В чем именно обвиняли Рокотова, неизвестно до сих пор. Может, просто анекдот рассказал, а его сдали.

На лесоповале Рокотов, хилый и щуплый, в первые дни не выполнял норму — физически не мог. Бригада из-за него недополучала пайку, за это могли избить. Он поначалу жил там в вечном страхе. Лагерь, конечно же, отразился на его психике. Но потихоньку он приспособился, говорили, что на зоне он нашел влиятельных покровителей и уже не ворочал бревна. На волю он, во всяком случае, вышел в новеньком костюме.

Судя по всему, в лагере он установил контакты со старыми валютчиками, которые еще в двадцатые годы при НЭПе подвизались на этой ниве. Сообразительный и внимательный Рокотов многое потом у них перенял. «Бегунки», «рысаки», «шефы», которым они валюту привозят,и, наконец, «купцы», торгующие валютой, — вся эта структура была придумана еще во времена НЭПа. Так что Рокотов в общем ничего сам не выдумывал, но он сумел поставить дело и развернуть на широкую ногу.

Особенно часто на Плешке просили продать джинсы, а потом продавали их в три-четыре раза дороже. Кроме валюты и джинсов скупали золотые монеты. Основной канал по их доставке был проложен через арабских офицеров, учившихся в московских военных академиях. Два раза в год им предоставлялся отпуск. Курсанты по дешевке покупали в Швейцарии большие партии царских червонцев и английских отчеканенных фунтов стерлингов и нелегально доставляли их в Союз. Вот с арабскими офицерами Рокотов контактировал лично — прибыль стоила того.

Валютчики-фарцовщики на Плешке чувствовали себя весьма вольготно. Почему-то их никогда не ловили. Хотя, казалось бы, места известные, бежать особенно некуда — улица не такая длинная. Ну, казалось бы, бери и хватай. Но… Не хватали до поры до времени, и тому были свои причины.

Черный валютный рынок в Москве долгие годы находился под присмотром в первую очередь МВД и ОБХСС. У руководства ОБХСС, разумеется, была информация на всех валютных «воротил»: и на Яковлева, и на Рокотова, и на Файбишенко. Мало того, некоторые сотрудники были знакомы с ними лично, вместе проводили время, бывали в ресторанах… Ну и, разумеется, в случае нужды помогали друг другу.

Утверждали, что Рокотов «подкармливал» двух начальников, которые курировали непосредственно «Плешку»: ежемесячно выплачивал сумму в размере их должностного оклада. Файбышенко с Рокотовым устраивали им выезд в Юрмалу — отдохнуть и встряхнуться от забот.

«Взаимопониманию» пришел конец в январе 1960-го, когда на высшем уровне было принято решение о реорганизации структуры для борьбы с незаконными валютными операциями. Из ведения МВД подобные дела были переданы в Комитет государственной безопасности. Наступили новые времена.

Валюту и золото Рокотов никогда не держал при себе. Часть денег постоянно «крутилась» в деле. Другую часть капитала он хранил на съемных квартирах. Одна из них находилась в знаменитом доме на улице Горького, где жили балерина Плисецкая, пианист Гилельс, художник Дейнека, Лемешев, Козловский… В этом-то доме Рокотов снял квартиру и устроил в ней хранилище своих капиталов. Денег было так много, что он просто пачками складывал их в туалете: самое безопасное место в случае пожара. Кроме того, Рокотов прятал купюры в книгах — закладывал сторублевками любимые страницы.

Видимо, из «Золотого теленка» Рокотов почерпнул еще один способ хранить сокровища — в чемодане. У него тоже был чемодан с деньгами и хитроумными иностранными замками. Он сей чемодан то друзьям отдавал, то родственникам, а то просто сдавал в камеру хранения и еженедельно перемещал его с одного вокзала на другой.

Дим Димыч Яковлев тоже был предельно скрытным и аккуратным. Понимая, что его телефон могут прослушивать, он нанял некую пожилую женщину Раису, инвалида второй группы. От нее требовалось одно — отвечать на звонки. Сидя у себя дома, она собирала для Яковлева информацию от посредников.

Ни о чем не догадываясь, каждое утро она сообщала Яковлеву расписание его встреч на день. Когда сотрудники КГБ вышли на Раису, обработать ее не стоило никакого труда. Она-то помогла установить значительный круг сообщников Яковлева.

К концу осени 1960 года у КГБ уже было полное представление об основных участниках столичного теневого валютного бизнеса. Однако, ввиду того что они имели обширные связи в дипломатических и номенклатурных кругах, был приказ брать их только с поличным, то есть наверняка.

Первым взяли Владика Файбишенко. Арестовали во время сделки. При нем оказались 148 золотых английских фунтов и большая сумма в рублях. В ходе обыска у него было изъято иностранной валюты на сумму около пятисот тысяч рублей по спекулятивным ценам. Файбишенко, кроме того, занимался скупкой и перепродажей любых вещей иностранного производства — джинсы, пластинки, жвачка, на все был устойчивый спрос.

Зачем, спрашивается, нужны такие деньги в СССР в то время? Ну, у Файбишенко были модные «прикиды», рестораны, такси, поездки на юг и прочая «красивая жизнь»…

Это все. Больше их тратить было не на что. Он не мог даже квартиру купить, потому что квартиры не продавались. Когда система завертелась, деньги уже просто сами шли ему в руки. Неужели отказываться?

Яковлев практически всю прибыль тратил на антиквариат, но ведь и антиквариат весь не скупишь.

А вот о целях Рокотова можно только догадываться. Он никогда об этом не говорил. Возможно, как Остап Бендер, собирался реализовать накопленные средства и уйти с ними за границу с помощью заграничных партнеров по бизнесу. Возможно, но не успел.

Вторым за решетку попал Дим Димыч. Его перевербованная связная Раиса сообщила, что Яковлеву пришла посылка. В посылке нашли десяток дамских золотых часов, запрятанных в пару резиновых сапог. Яковлев сразу же во всем сознался и подробно рассказал о каналах контрабанды.

В это же время была раскрыта группа посредников — московских, тбилисских и бакинских валютчиков.

Однако Рокотов все еще оставался на свободе.

С одной стороны, у него был нюх на опасность. Чувствуя, что за ним следят, он решил проверить, подслушивают ли его телефоны. Разговаривая с приятелем, он сказал, что хочет передать ему очень ценные вещи в чемоданчике. Рокотов встретился со своим знакомым ночью. Передал чемоданчик. Вскоре под каким-то предлогом приятель был задержан. В чемодане лежали… мочалка и кусок банного мыла. А с другой стороны, ему могли помогать старые клиенты из органов.

Но в первых числах декабря 1960 года разработка дела валютчиков резко начала набирать обороты. Вернувшись из Западного Берлина, где он претерпел публичное унижение, Хрущёв дал команду полностью разделаться со спекулянтами, причем в кратчайшие сроки и максимально сурово.

Никита Сергеевич вел страну в светлое будущее — в коммунизм. Хрущёв готовился к XXII съезду КПСС, где должны были принять новую программу партии — программу строительства коммунизма. В программе было записано, что главное — это создание нового человека. А тут валютчик Рокотов, фарцовщик Файбишенко…

Органы госбезопасности прибегли к почти открытой слежке за Рокотовым. Прежняя бригада наружки, работавшая по нему, была полностью обновлена, теперь Рокотова «пасли» молодые женщины, на которых он был падок. Позже он признается, что это и стало причиной его провала. Из-за женщин он потерял бдительность.

Восьмого декабря 1960-го Рокотов был задержан на Ленинградском вокзале, где в камере хранения лежал его чемодан с деньгами. О том, когда именно Рокотов придет за чемоданом, оперативникам сообщила именно его близкая знакомая, по совместительству агент спецслужб. Эта женщина была настолько искусной актрисой, что он до последнего не видел в ней человека, который работает по нему на КГБ.

Рокотова взяли в камере хранения: он получал свой саквояж с хитроумными американскими замками. Когда ему заломили руки стоящие за ним «люди из очереди», Рокотов закричал, что чемодан не его. Но было уже поздно.

При обыске у Рокотова изъято 1049 золотых монет, 16 402 американских доллара, английские фунты стерлингов. На фотографии имущества, изъятого у Рокотова, видно большое количество валюты, монет царской чеканки, золотых часов.

По дороге с вокзала машина, в которой сидел задержанный Рокотов, сделала крюк — его провезли мимо Петровки, 38. То есть ему наглядно продемонстрировали, что он может не надеяться на своего клиента, коим являлся начальник валютного отдела. И только потом привезли на Лубянку.

И там он поплыл и раскололся сразу. Он действительно рассчитывал на людей из ОБХСС, с которыми был много лет связан…

Дело в том, что Рокотов и Яковлев были профессиональными осведомителями. Одной рукой они фарцевали, а второй стучали на своих мелких подчиненных, сдавали их милиции. Возможно, в другой ситуации покровители смогли бы припомнить их заслуги в качестве тайных агентов, однако теперь рассчитывать на это не приходилось: в дело валютчиков-фарцовщиков вмешалась большая политика в лице самого Первого секретаря ЦК.

Зал Мосгорсуда, где судили Рокотова и Файбишенко, был набит битком. Как рассказывал журналист Борис Пиляцкин, никакого особого «гнева народа», как писали газеты, в публике не наблюдалось. Больше было удивления — какие деньги люди делали! Вскоре Рокотов и Файбишенко предстали перед Мосгорсудом.

Как вспоминал Пиляцкин, Рокотов выглядел совершенно спокойным, волнения никак не проявлял. Файбишенко тоже вроде бы не нервничал. От трех до восьми — это не так страшно. Какие его годы…

Заседания вел Леонид Громов, председатель Мосгорсуда. Это показывало значимость процесса. Суд назначил Рокотову и Файбишенко максимальное наказание — по 8 лет лишения свободы.

Руководство КГБ не просто доложило об успешном завершении операции по валютчикам, но и организовало для руководителей партии и правительства выставку изъятых у валютчиков ценностей. 31 декабря на выставку прибыл Хрущёв и другие члены ЦК. Увиденное сильно впечатлило Первого секретаря. И он поинтересовался у Председателя КГБ Шелепина, какое преступники получат наказание. Услышав ответ, он взорвался. Хрущёва понесло, он уже не мог сдерживать себя: «От трех до восьми лет? Как? Всего? Как это может быть?!. Они опозорили нашу страну, наш народ перед всем миром! Партия этого не потерпит!»

Тогда и произошла чудовищная вещь, которой никогда не было ни до, ни после того. Такого не было даже во времена Сталина, в период разгула «ежовщины». Да, тогда могли ни за что посадить, казнить, но только на основе уже действующего закона, того в чем обвиняли конкретного нарушителя именно в тот момент. Даже тогда не было случаев, чтобы кому-то припаяли статью, которую придумали уже после того, как этого человека арестовали.

Двадцать пятого марта 1961 года Указом Президиума Верховного Совета СССР срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Поскольку его приняли уже после ареста Рокотова, Яковлева и Файбишенко, эту меру к ним применить было нельзя: закон, как известно, обратной силы не имеет. Такова общепринятая юридическая практика во всем мире. Принцип гуманности юстиции в мире во все времена строился на том, что закон, усиливающий уголовную ответственность, не применяется к тем деяниям, которые были совершены до его принятия.

Но летом Рокотов и Файбишенко вновь предстали перед судом. В уголовном деле, кроме них, было девять подсудимых помельче. Дело Яковлева было вынесено в отдельное производство. Судя по всему, вывел его из общего дела Комитет госбезопасности. Его могли склонить к сотрудничеству. Учитывая знания и обширные связи Яковлева, в том числе с иностранцами, руководство КГБ намеревалось заполучить в его лице ценного агента, который к тому же до этого был информатором ОБХСС.

Пятнадцатого июня Московский городской суд приговорил Рокотова и Файбишенко к максимальному сроку — 15 годам лишения свободы. К ним применили положения недавнего Указа об усилении наказания за валютные преступления.

Кто сказал, что закон обратной силы не имеет?! Если партия в лице Первого секретаря сказала «Надо!», советская юстиция возразить не посмела. Рокотов и Файбишенко были совершенно подавлены неожиданными и огромными сроками.

Но Хрущёв не унимался. 17 июня, то есть буквально через день, на Президиуме ЦК он неожиданно гневно сказал: «Я вчера читал в газете рубрику „Из зала суда“ о суде над валютчиками… И что же выходит? Что им дали всего-навсего по 15 лет? Это как? Что наши люди скажут? Почему не расстреляли?“».

Сразу стало ясно, зачем на заседание были специально вызваны Генеральный прокурор СССР Роман Руденко и Председатель Верховного суда Александр Горкин. Руденко по возможности спокойно объяснил: «Расстреливать, Никита Сергеевич, мы не можем, потому что у нас закон этого не предполагает». Но Хрущёв только распалялся еще больше: «Человек, этот самый Рокотов, совсем разложился. Таким одно место — в гробу… У крестьян есть поговорка: „Худая трава с поля вон“. Так что законодательство надо пересмотреть». Звучало это как беспрекословное указание, которое нужно выполнять.

Руденко попытался объяснить: «Если закон не установил смертной казни, мы не можем ее применять. За историю Советской власти никогда не было таких случаев».

Ответ Хрущёва точно зафиксирован в стенограмме: «Да пошли вы к чертовой матери! Нужно расстреливать таких типов, чтобы не поощрять других к подобным деяниям! Вы вообще чью линию проводите? Линию мою, нашей партии или какую-то еще?»

Напомним, что Роман Руденко был фигурой, известной во всем мире. Один из главных обвинителей на Нюрнбергском процессе над главными нацистскими преступниками. И тут его, как мальчишку, отчитывают перед другими на заседании ЦК. Отчитывают несправедливо — за то, что соблюден закон.

Руденко хмуро возразил: «Я провожу линию, направленную на соблюдение социалистической законности». «Вы свободны!» — буркнул Хрущёв.

Эту фразу можно было понимать как угодно. В данном случае я почти дословно цитирую черновые записи заседаний Политбюро ЦК КПСС, о которых мне ранее рассказывали члены семьи Руденко.

А было это так. Вечером, после ужина, Роман Андреевич попросил свою старшую дочь Галину зайти к нему в кабинет и подробно поведал ей об этой ситуации, вполне предвидя свою отставку, рассказывала мне Галина. И попросил, чтобы она поделилась этой информацией с Сергеем, его младшим сыном, и рассказала своим детям, когда они вырастут, что происходило на самом деле. Потому что его теперь могут обвинить в чем угодно.

Вскоре, выступая на городском митинге в Алма-Ате, Хрущёв снова высказался о деле Рокотова: «Вы читали, какую банду изловили в Москве? И за все про все ее главарям дали по пятнадцать лет! Да за такие приговоры самих судей судить надо!» В кулуарах и на закрытых совещаниях он высказывался еще жестче: «Таких судей самих надо расстреливать!»

Седьмого июля Председателя Московского городского суда Леонида Громова, судившего Рокотова и Файбишенко, отстранили от занимаемой должности. Но перед этим предлагали провести суд уже в третий раз и исполнить «расстрельный наказ» Первого секретаря. Громов отказался.

Исход нового процесса был ясен всем, ведь 1 июля 1961 г. появился еще один указ Президиума Верховного Совета СССР, который теперь предусматривал за валютные операции смертную казнь — расстрел. Сведения о числе осужденных в СССР и РСФСР в 1947–1960 гг.

Увольнение Громов воспринял тяжело. Он верил, что самое страшное в истории страны — репрессии — уже позади и не повторятся. Смертная казнь в СССР была отменена в 1947 году. В январе 1950-го ее восстановили, но только для шпионов, изменников и диверсантов. А в 1959-м Хрущёв с трибуны ООН призвал отменить смертную казнь навсегда — по всем статьям и во всем мире. Прошло два года, и он уже требует исключительную меру, наплевав на закон.

Руденко ждал решения своей участи два месяца. Его конфликт с Хрущёвым получил неожиданное разрешение на очередной сессии Верховного Совета СССР. Хрущёв попросил Руденко подняться и сказал: «Вот, я ставлю вам в пример нашего Генерального прокурора, который не побоялся высказать свое мнение, смело отстаивал свою точку зрения. Вот, берите с него пример».

Искренне говорил Хрущёв или лукавил? Кто знает. Зато точно известно, что на тот момент Рокотова, Файбишенко и Яковлева уже не было в живых.

Третий процесс по их делу состоялся 18–19 июля 1961 года. Менее трех недель прошло с момента подписания указа, которым вводилась смертная казнь за деяния такого рода. Но за это время успели внести протест на предыдущий приговор, отменить его и снова направить дело в суд. Рекордная поспешность, сразу виден стиль Хрущёва: хочу — и все тут!

Верховный суд РСФСР приговорил Рокотова и Файбишенко к смертной казни с конфискацией всех изъятых ценностей и имущества. На сей раз приговор выносил председатель Верховного Суда РСФСР Анатолий Рубичев. Он сделал то, что от него требовали сверху. Советская Фемида не устояла и окончательно отдалась «волюнтаристу».

На этом процессе приговоренные, к которым к этому времени присоединили и Антиквара — Яковлева, вели себя по-разному.

Молодой, легкомысленный, избалованный «сладкой жизнью» Вадим Файбишенко от защиты вообще отказался. Когда ему предлагали адвоката, сказал ему: «Не надо. Зачем? Мне вы не поможете уже, а вам потом придется отвечать за это». Он уже понял и не ждал ни жалости, ни справедливости.

Понимал это и Рокотов. Но у него оставалась последняя надежда на «царя-батюшку». Он пишет лично Хрущёву. «Я приговорен к расстрелу… Во многом я заблуждался. Сейчас я переродился и совершенно другой человек. Ведь я не убийца, не шпион, не бандит. Очень прошу помиловать меня».

Написал Хрущёву и родной отец Рокотова, старый большевик Александр Орликов. Он писал, что «40 лет работал на стройках и заводах оборонного значения», потерял обе ноги, «за свою работу награжден орденом и медалями». И умолял Хрущёва предотвратить расстрел. Оба письма остались без ответа.

А родители Файбишенко слали письма на имя председателя КГБ Шелепина. Отчаявшаяся мать писала: «Дорогой товарищ Шелепин, помогите мне, умоляю вас своим измученным материнским сердцем, не расстреливайте его, не отнимайте жизни у 24-летнего юноши, дайте ему стать настоящим человеком».

И Шелепин действительно направил Хрущёву прошение о помиловании. Только просил он не о Файбишенко, а о Яковлеве. Во-первых, сообщал глава КГБ, тот раскаялся. Во-вторых, сообщил множество ценных сведений. Кроме того, Яковлев тяжело болен: страдал туберкулезом легких. Это не подействовало.

Двадцать пятого июля всем троим в помиловании было отказано. На следующий день их казнили. 

Дело Рокотова — Файбишенко вызвало шквал протеста по всему миру: политики и общественные деятели громко осуждали беззаконие советских властей. Власти попытались даже разрядить обстановку. Родным стали поступать звонки от неизвестных людей, которые сообщали, что кто-то слышал, что они живы, что они где-то на зоне, что в последний момент расстрел заменили на пожизненное… Потом появились люди, которые видели осужденных живыми и здоровыми, говорили, что «все будет нормально, подождите. Подождите, может, еще и выпустят…»

Несмотря на громкий показательный процесс над валютчиками, на шумную кампанию в прессе, черный рынок в Москве никуда, разумеется, не делся. И просуществовал до самой кончины Советской власти. 

Актер Владимир Долинский рассказывал: «Вся страна крутилась, понимаете? Каждый доставал, что и как мог. Ансамбль „Березка“, Большой театр, Государственный цирк, спортсмены — все, кто мог, привозили оттуда вещи, диски, технику и торговали. Складывались целые проверенные цепочки. Я жил так, как жили очень многие люди: покупал-продавал валюту, одежду. Боялся ли? Ведь после дела Рокотова 88-я статья стала страшной — расстрельной. Да нет. Я ведь поверху плавал, в глубины бизнеса не нырял. За что расстреливать? И вообще, ну, что я такого делаю? Не ворую-граблю. Ну, потом я уже артист, я уже „Кабачок «13 стульев»“, пан Пепичек. Ну, кто меня посадит?.. Ну, пожурят, в крайнем случае. Молодой был…»

Долинского и «пожурили»: в 1973 году он получил 5 лет за 2700 незаконно нажитых рублей. На фоне крупных дельцов это вообще был смех.

В общем, Долинскому повезло, время было уже другое — шли 1970-е годы. А вот Оксане Собиновой и Светлане Пинскер из Ленинграда, Татьяне Внучкиной из Москвы и Юлии Грабовецкой из Киева, увы, нет. В середине 1960-х их приговорили к «вышке», хотя расстреливали почти всегда только мужчин. Вот только до сих пор не ясно: приговоры этим «валютчицам» были приведены в исполнение или нет? Сведения об этом отсутствуют, и среди помилованных они не значатся…

Недавно, практически спустя шестьдесят лет после расстрела 1961 года, в Нью-Йорке появились в продаже джинсы Рокотофф. Линии моделей подразделяются по цифрам. Классическая модель носит номер 88 — в память о той самой 88-й статье, по которой были расстреляны Рокотов, Файбышенко и Яковлев. Статья эта в ужесточенной хрущевской интерпретации была отменена лишь в 1994 году.

Кем они были — Рокотов и компания? Простыми мошенниками или продвинутыми бизнесменами? В чем смысл их невеселой истории с таким трагическим концом? Над этим многие и сейчас ломают голову.

Кто-то считает, что сегодня они были бы где-то наверху. Может, даже стали бы миллиардерами или министрами, а может, просто успешными руководителями госкомпаний. Кто-то видит в них предателей, а кто-то — героев, протестовавших против «совка», против всевозможных запретов, против «железного занавеса».

Ясно одно: жили они не в свое время! В наши дни обмен валюты — повседневная обыденность. И то, что раньше называлось спекуляцией и за что многие мотали срок, а некоторых, как мы видим, даже расстреливали, теперь - бизнес. Просто бизнес…

Исторические события:

• Нюрнбергский процесс 20.11.1945-01.10.1946.

Участники событий и другие указанные лица:

• Гилельс Эмиль (Самуил) Григорьевич, советский пианист, музыкальный педагог;
• Горкин Александр Фёдорович, советский государственный и партийный деятель, секретарь Президиума Верховного Совета СССР;
• Дейнека Александр Александрович, советский художник-живописец, монументалист, график, скульптор, педагог;
• Звягинцев Александр Григорьевич, советский и российский общественный деятель, Секретарь союза писателей РФ, правовед, писатель, историк, драматург и киносценарист, автор, автор книг и фильмов по Нюрнбергскому процессу;
• Козловский Иван Семёнович, советский и российский оперный и камерный певец (тенор), режиссёр оперы;
• Лемешев Сергей Яковлевич, советский оперный певец (лирический тенор), оперный режиссёр, педагог;
• Пиляцкин Борис Арнольдович, журналист-международник, специалист по Африке;
• Плисецкая Майя Михайловна, советская и российская балерина, балетмейстер, хореограф, прима-балерина Большого театра СССР, народная артистка СССР, лауреат Ленинской премии, одна из величайших балерин мира;
• Рубичев Анатолий Тимофеевич, советский государственный деятель;
• Руденко Роман Андреевич, действительный государственный советник юстиции, Генпрокурор СССР, член особой тройки НКВД, участник массовых репрессий, главный обвинитель от СССР на Нюрнбергском процессе, возглавлял следственную группу по делу Л. Берии;
• Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович, фактический руководитель СССР, генеральный секретарь ЦК КПСС, генералиссимус Советского Союза;
• Хрущев Никита Сергеевич, советский партийный и государственный деятель, первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР, председатель бюро ЦК КПСС по РСФСР, Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны;
• Шелепин Александр Николаевич, советский комсомольский, партийный и государственный деятель, член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС.